Дядя Коля был толстый. Такой толстый, что мог сесть за руль только большого автомобиля. На заводе Серго Орджоникидзе, в Москве, куда я поступил работать в 1975 году, ему и выделяли большие автомобили. Работал он водителем (водилой, как он сам говорил) в отделе транспортировки и все его звали Дядей Колей. Я люблю толстых людей, потому что они, как правило, добродушные. Дядя Коля производил такое же впечатление. Речь его была наполнена шутками, поведение было развязное и ругался матом он громко. Отношения у меня с ним не задались сразу. Это было потому, что я на оскорбительные шуточки, отвечаю тоже шутками, а иногда они «смешнее» чем у оскорбителя. Через несколько шуток он понимает, что не может тебя «подмять под себя» и перестает тебя «любить». Так как Дядя Коля, не играл в моей жизни никакой роли, то и мне он был совершенно безразличен. Совсем упал он в моих глазах, кода я увидел, как он спал на ящике станка, на грузовой площадке. Там стояло много различных ящиков и грузчики, а порой и другие «работники» завода, там понемногу спали. Дядя Коля делал это не смущаясь. Говорил - Пойду, придавлю ящик, если что крикните! Так как работа у него была «по вызову», то все спокойно к этому относились. Я, не часто имел свободное время и не заглядывал на эти ящики. Но, однажды меня (я работал экспедитором) послали везти станок на железнодорожную станцию, с Дядей Колей, и я пошел искать его «в ящиках». Здесь-то я и «ухохотался».

Дядя Коля спал на низком, а по тому маленьком ящике. Ящик был короче, чем он сам (а надо сказать, что он был довольно высокий и большой). Поэтому, ноги его почти по колено, висели в воздухе. Но смешно было другое. Он спал на животе и голова его не доставала до ящика. У него была фуфайка под головой, но из-за короткого ящика она свалилась на землю и голова просто висела в воздухе и храпела. И тут я совершил ошибку. Я разбудил Дядю Колю со смеющимся лицом, и он понял, что в негласном споре осмеивания друг друга, он катастрофически проиграл. Поэтому, он решил со мной воевать и, сразу же начал на меня орать. Я заметил, что те, кто уже всё тебе проиграл, начинают с тобой воевать особенно жестоко и в плоскости полной глупости. Так как Дядя Коля еще и не претендовал на ум, то он свою ненависть ко мне выражал в совершенно непотребных мелочах. На его МАЗ грузили, как правило, 2 - 3 ящика, которые нужно было развезти по ЖД вокзалам. Обычно и водитель и экспедитор, старались это сделать быстро, так как на этом их рабочий день и заканчивался. Экспедитор мог идти домой, а водители, как правило, ехали к мебельному магазину, где ловили халтурку. Иногда и мы ездили с ними и «подрабатывали» грузчиками. (Дядя Коля любил халтурить так, поскольку он то не мог сам грузить). Иногда такой приработок не был лишним. Все! Дядя Коля начал мстить. Теперь его автомобиль еле ехал. В ворота ЖД станции мы стояли «как все» и, даже если знакомая кладовщица, «войдя в положение» за шоколадку, разрешала разгрузить нас без очереди. Дядя Коля кричал, что это не честно и стоял «как положено». В общем, поездки с ним, к счастью не очень частые, для меня стали мукой. А он смеялся и не гнушался в своей мести мелочами, такими как, забыть отпереть боковую дверь и смотреть на меня, крутящегося вокруг кабины сверху, улыбаясь, делать вид, что не слышит, что я хочу, а потом, долго, из-за своей толщины, не доставать до замка пассажирской двери. Ерунда, а я злился! Сев в машину, проговаривал аргументы, почему нам нужно ехать быстрее. Но Дядя Коля никуда не спешил. Однако в кабине я все же отходил, так как ездить с ним было весело. Во первых, у него живот так упирался в руль, что не понятно было как он его проворачивает На МАЗе и так руль тяжело крутить, а с толщиной Дяди Коли, это становилось совсем тяжело. Поэтому, на каждом повороте, он охал, скрипел зубами, корчил лицо и вырывал баранку у себя из живота. Жир так обтекал руль, что казалось, что он его ворочает у себя в животе. Кроме того, при движении он быстро забывал про месть, и все время разговаривал, комментируя соседние машины их поведение на дороге, цену и, даже цвет. Водить, кроме него, конечно же, никто не умел. А в машинах, особенно «Волгах» ездили одни воры. Он был моим первым «учителем» по вождению. «Мишка, запомни, ты на машине должен ездить так: Скажи себе - Я еду на танке и мне все остальные «по …ю». Но помни, что другие тоже могут ездить на танке». Так как Дядя Коля ездил на МАЗе, то других, ездящих «на танке», не предполагалось. На все гудки окружающих, или кричал громким матом, или иногда показывал здоровый кулак. Он все !учил так ездить, за что и имел твердое имя "Коля - танк". Впрочем и нарузность его к этому имени вполне пдходила.

Как он вел себя на дороге и как не любил женщин за рулем - отдельный рассказ, а сейчас о том, для чего и заведена тема - «забытые ветераны».

Я, в очередной раз, получил документы на станки, которые везти нужно было с Дядей Колей. Настроение у меня упало, но станок был 16 тонн, и упросить, кого-то другого поехать вместо него, я не мог. Искать его, меня послали «в ящики» и я «утешился» тем, что сейчас опять немного повеселюсь. Однако, Дядя Коля уже сидел на ящике, как то грустно опустив голову. Тогда, я решил «зарядить» его на быструю поездку сообщив, что сегодня только один станок, но Дядя Коля, поднял на меня грустное и растерянное лицо и, практически не прореагировав, опять опустил его себе на выпирающую вперед грудь. И, вдруг, передо мной не стало Дяди Коли, боевого и шутливого, а была большая куча толстого огромного человека, без воли и желания двигаться. Так как отец мой умер от третьего инфаркта, то я сразу спросил: Что - то с сердцем? Вызвать скорую? Нет. Нет! Ответил он после вздоха, и, не поднимая на меня глаз, хлопнул рядом по ящику толстенной рукой - посиди Миш, немного, я сейчас! У тебя кто-то умер? перебрав быстро в голове, что бы могло случиться и присаживаясь на ящик спросил я. Он, не поднимая головы, повернул ко мне лицо с удивленными глазами и сказал - Умер и давно!

А чего тогда переживаешь? - с ложной улыбкой бодрячка, желающего превратить все в шутку, опять спросил я.
А он не ответил. Он просто отвернул лицо и глубоко вздохнув начал говорить: - У меня был друг. Мы с ним вместе учились и вместе пошли на фронт. Воевали вместе в разведке. Тоже крепкий парень был, как я, вот нас и взяли. Да и спортсмены мы с ним были, и боксом занимались, и штангу дергали. Вот и взяли. Однажды мы с ним за языком пошли. Мы всегда только вдвоем ходили. Я кулаком с одного удара их вырубал, а он таскал их здорово. Хоть ползком, хоть бегом. Мы их как морковку выдергивали - запросто. В тот день, мы и отойти то от наших окопов не успели далеко, а они (немцы) начали артобстрел. Мы в свежую воронку с ним и скатились. И представляешь, у меня, осколком, каску сорвало и она лежит, метрах в трех от воронки. Я думаю, надо её выручать, пока в неё снаряд не попал, и выскочил за ней. А тут снаряд визжит, ну, я в соседнюю воронку и скатился. Снаряд рядом хлопнул, я ему (другу) кричу - жив там! А он отвечает. - На меня снаряд еще не выточили. Сидим так, ждем, пока отстреляются и перекрикиваемся. Вдруг, после очередного взрыва, ко мне в воронку его каска летит, я подумал, что как у меня сорвало и хвать её. А она с его головой. Голову ему оторвало. Я окаменел просто, смотрю на лицо ему, а он глазами мигает. И крови главное нет, и глазами мигает. Дядя Коля вытянул перед собой руки, как будто держал эту голову, смотрел в лицо пустоте, и говорил - долго мигал. А потом перестал. Смотрит на меня, не мигает, а глаза у него голубые - голубые. Я держу голову, а что делать не знаю. Я смотрел в пустоту между его руками. Глаза были действительно голубые, но что делать и я не знал. Надо положить в рюкзак! - сказал я. Дядя Коля повернул голову ко мне, глаза были злые, а руки его были вытянуты и дрожали. Мне показалось, что я сказал глупость и он, сейчас просто даст мне своим кулачищем и одним ударом «вырубит». Но я не стал вскакивать, а смирившись со своей участью, просто отпустил голову. Я, правда не знал что делать с головой друга и слов для дальнейшего разговора тоже не было. Дядя Коля затягивал с ударом и я посмотрел ему в лицо. Лицо было, какое-то очень детское, жалкое, а из глаз текли огромные струи слез. Никогда не видел, чтобы так сильно текли слезы, а человек молчал. Слезы капали на его грудь, а он пытался что-то мне сказать. Какой рюююкзак? - выдавил он. Мы ж за языком шли! Я понял, какую глупость я сказал, а Дядю Колю стало еще больше жалко. Бросить голову он не мог, а положить тоже было некуда. И что ты сделал? - спросил я. Я снизу её, в свою каску положил - сказал он. Я сразу представил, что конечно, он не мог ни положить её на землю, ни даже перевернуть «вверх ногами». Он подвел свою каску снизу и положил туда голову. Я заплакал тоже. Потом, он молча хлопнул меня по спине, подталкивая к действиям. Весь день, мы с ним практически не разговаривали. Я, никуда не спешил, а он сам вывалился из кабины на станции, и кладовщица без слов, после его короткой просьбы, пропустила нас без очереди. У завода он не стал меня высаживать, а провез ближе к метро «Ленинский проспект». Когда я собирался, выходить из кабины, он протянул мне руку, прощаться. Зажав мою «ладошку» в своей лапе, он с детским извиняющимся лицом сказал: - Он мне часто снится. Точнее не он, а голова. Сплю и вдруг, опять в воронке, опять мигает. Ничего из войны не снится, а это часто. Я ничего ответить не мог, да и не хотел опять попасть впросак, как с рюкзаком. Я вытянул свою руку, и ушел в метро. От Профсоюзной до него, метров 100, я шёл, несколько раз оглянулся и видел, что он не уезжает.

С тех пор, с Дядей Колей, мы ездили часто, (он сам просил, чтобы я поехал с ним) в очередях на погрузку - разгрузку станков нигде не стояли, заканчивали рабочий день рано и он, подвозил меня на своем МАЗе до метро. Про войну больше не разговаривали. Только однажды я случайно спросил - Как семья?! Не поворачиваясь ко мне, глядя на дорогу, он ответил - Да нет Миш никого. Родители в бомбежке погибли. А жениться я не могу - я спать ложиться боюсь! И я понял, почему он спал на ящиках, днем и никто его за это не осуждал. Однажды, как всегда 9 мая, на заводе устраивали праздник для ветеранов. Обычно я не ходил на встречи «ветеранов», но в этот раз, был среди организаторов. Дядя Коля сзади хлопнул меня своей лапой по спине и, за спиной, что - то звонко и много зазвенело. Когда я оглянулся, то просто остолбенел - Такого «иконостаса», медалей и орденов, я раньше никогда не видел. А он весело хохотал от моего удивления.
 
Помяните и Вы раба божьего Николая.

Источник