Это воскресение имеет в церковном календаре название «Неделя о мытаре и фарисее». Кто такие мытари уже говорилось в предыдущих передачах. Фарисеи – прямая противоположность им. Само слово «фарисеи» означает «отделившиеся». Отделившиеся, понятно, в качестве лучшей части народа, строго придерживающихся Торы - Пятикнижия Моисеева – и освященных традицией благочестивых обычаев. Отделившиеся, чтобы спастись, соблюдая Закон и не соприкасаясь со злом. Фарисеи видели спасение Израиля именно в строжайшем следовании Писанию и «преданию старцев» и развивали собственное понимание смысла и применения на практике Завета, который вскоре будет назван Ветхим. Фарисеи, таким образом, претендовали на лучшее, чем остальные, знание того, что угодно Богу и потому – учительствовали, показывая не только знание священных текстов, но и пример применения на практике их предписаний. Однако слово «фарисей» означает для нас то же, что «лицемер», которому, на деле, нет дела до другого и чье благочестие – обман и самообман. Надо сказать, что ни в одной конфессии не бывает недостатка в такой подмене внутреннего – внешним, формальным, но об этом чуть позже.

Фарисеи приравнивали изучение и исполнение Закона к богослужению, чем-то напоминая в этом протестантов – первых и нынешних – ставящих во главу угла знание Писания и неукоснительное следование моральным предписаниям, основанным на его авторитете. Нужно сказать также, что «отделившиеся» не отделяли себя от своего народа и в частности от политики, возглавляя оппозицию как оккупационной римской власти, так и еврейским коллаборационистским властям. Православные национал-патриоты – ближайший аналог этой неофициальной, но очень влиятельной группировки, просуществовавшей до середины I века. Состояла она из мирян, хотя были в ней и священники, подобно тому как были они в незначительной степени и в «Союзе русского народа». При этом «отделившиеся» делились в свою очередь внутри себя на две фракции: последователей Шаммая – радикалов, сторонников вооруженной борьбы и Гиллеля – религиозных либералов, противников насилия. Кстати, Иисус спорил с ними не только по религиозно-нравственным вопросам, но и по политическим, будучи решительным противником сепаратистского национализма, видя в нем путь к гибели страны и народа, что и произошло во время закончившейся  национальной катастрофой войны 66-70-х годов и после – в 135 году, когда было подавлено антиримское восстание Бар-Кохбы.

Итак, притча о мытаре и фарисее, которую вы услышите завтра. Говоря с иудеями Иисус, пишет евангелист Лука, «сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Более новый, и, как уверяют, более точный перевод звучит жестче: «Говорю вам: этот (мытарь) пришел в дом свой оправданным, а не тот».   

В прежних передачах мне уже приходилось говорить, что суть религиозной жизни, ее сердцевина – это благодарение. Сегодняшняя история показывает, что и благодарение может оказаться грехом: «Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди». В сущности, в осознании себя не таким, как прочие, нет никакой беды, иногда это просто констатация факта. Тем более, если сознаешь, что это – дар, а значит не твоя собственность, не твое достижение: ты просто дал развиться тому, что тебе было дано и тем самым поручено развивать. И дал не без помощи Сказавшего без Меня не можете делать ничего». Беда в том, что, сознавая это умом, ты едва ли не превозносишься «в сердце своем», а значит, сравнивая себя с другими, не можешь не смотреть на них свысока. В случае религозной жизни это оборачивается тем, что восточно-христианская аскетика именует «прелестью», прельщением самим собой, своей праведностью, самообольщеньем, инициируемом лжецом, как называет дьявола Писание, и превращающим подвижника в свое орудие.

«Прелесть» – это самообман, неизбежно оборачивающийся обманом других, причем, неосознаваемым прельщенным. Противоположная самооценка, на которой строятся отношение с Богом – это молитва мытаря, который, «стоя вдали (то есть не чувствуя себя в праве приблизиться к святому святых), не смел даже поднять глаз на небо (сознавая какая пропасть разверста между ним и Тем, Кто там, «на небесах»); но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!». Здесь нет и малейшего следа самодовольства, наоборот – осознание себя полнейшим ничтожеством, которому нет и не может быть места в Храме, как то и кажется фарисею – постящемуся, жертвующему десятину, не прелюбодею, не обидчику, не грабителю, словом – праведнику. Однако Богу, по словам Христа, все видится прямо противоположным образом: мытарь, кающийся грешник, уместнее в Его святилище, чем благочестивый, приходящий от своего благочестия в восторг и умиление. Богом оправдывается лишь тот, кто осудил сам себя. Осудил, видя яко благ Господь. Только увидев в Боге не столько Судью, сколько Отца, можно пережить благодатный внутренний переворот, при котором слезы раскаяния одновременно и слезы радости о прощении, и чем ощутимей второе – тем глубже первое. Фарисейское отношение к Богу построено по принципу «ты мне – я тебе»: Ты мне – праведность, я тебе – свой пост, десятину и благодарность, что я не такая скотина как этот мытарь.

Отношение мытаря зиждется на самоотрицании, отрицании за собой права «поднять глаза», возможно, полнейшем отчаянии, но таком, которое из последней глубины своей рвется к Богу: я – полное дерьмо, но будь милостив ко мне вот такому, какой я есть, грязному грешнику. И разве мытарь не прав в такой самооценке? Нас вообще могло бы и не быть, да и мир тоже возник из ничего не из-за какой-то необходимости, не потому, что Творцу было скучно или Он не знал, чем заняться. И возникновение мира, и наше появление в нем – знак любви и доверия к нам Того, Кто ни в чем не испытывает нужды и ничем не связан – абсолютно свободен, и если создает мир, то подобно тому как художник – картину, композитор – симфонию, поэт – стихотворение. Создает не из корысти или какой либо необходимости, не по необходимости, не потому, что не может не творить в силу тех или иных внешних или внутренних обстоятельств, а – радуясь: «и вот – хорошо весьма, как говорит Книга Бытия.

Богу мы не нужны, мы ему – желанны Разница между отношением к Богу фарисея и мытаря в том, что второе – глубже и интимней: он бьет себя в грудь в избытке переживаемого им внутреннего потрясения, мы видим в глазах его слезы, хотя о них и не упоминает Христос в Своей притче. Он обращается к Богу как сын к отцу, знающий свою вину перед отцом, тогда как благодарственная молитва фарисея напоминает благодарность подчиненного своему начальнику.

Но Бог, учит Христос, именно Отец, а не начальник и отношение к Нему человека должно быть отношением интимной, кровной близости, иначе говоря, любви, исключающей какую бы то ни было дистанцию при четком осознании ее. Осознании, которое, кстати, стерто у фарисея: он ясно сознает, что он – не ничтожество, что он вправе поднять глаза и у него нет нужды бить себя в грудь. У него есть некие заслуги перед Богом, позволяющие ему стоять не в притворе или на паперти вместе с кающимися а в непосредственной близости к Престолу. И это – мерзость пред Богом, как и всякое самодовольство.

И последнее. Коль скоро произнесено слово «оправдание», то речь идет о суде. Суде Божьем. Это суд как над отдельным человеком, так и над народом. Под фарисеем Христос подразумевает не только отдельно взятого праведника, но и народ, превозносящийся над другими от осознания своего превосходства, своей избранности. А такое самопревозношение оборачивается катастрофой: «ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Фарисеи как религиозно-политическая партия видели выход из национальных бедствий в противостоянии Риму, что совершенно естественно, тогда как Христос учил сверхъестественному (естественно, кстати, не исключающему): «не противься злому», т.е. не противься тем способом, которым думаешь противиться – все это опасное ребячество, которое приведет к беде. Зло не в Риме, зло в самом тебе. Твой враг не кесарь Тиберий – твой главный враг тот, с кого начинается зло как таковое, тот, кто будучи ближе других к Богу счел себя достойным этой близости и – пал. Твой враг дьявол, бывший когда-то светоносным ангелом, а ставший – сатаной, сосредоточившись на себе, замкнувший себя для Бога, как потом, по его примеру, поступит и человек. Откройся,  предоставь Богу возможность вытащить тебя из преисподней твоего ложного «я». Праведен ты или грешен – какая разница? Праведность оборачивается гибелью, когда является поводом для самопревозношения, а попробуй-ка не превознесись, постясь два раза в неделю, отдавая десятину на храм, никого не обижая и не прелюбодействуя. Точно так же и грех, каким бы он ни был, оказывается спасительным, если в результате этого ты понимаешь, кто ты на самом деле. То есть, что ты – совсем не ты, что есть в тебе то, что драгоценно для Бога, а есть то, что Ему отвратительно, как, впрочем, и тебе; так вот: кто ты: сын Божий или сын «лжеца и отца лжи, человекоубийцы от начала»? Грех обращается во благо, когда ты внутренне протестуешь против такого положения вещей, зная и умом и – самое главное – сердцем, что сам себе ты ничем не поможешь – так и останешься мытарем, презираемым всеми и самим собой. Можно, впрочем, и избежать такого внутреннего переворота, оправдав самого себя вместо того, чтобы предоставить это Богу. «Наука», весь и весь сформированный ей «образ мыслей», все «мировоззрение» массового человека, заняв место Бога, только этим, собственно, и занимаются, в результате чего сегодняшний «мытарь» не менее доволен собой чем фарисей из притчи, но в отличие от него не благодарит Бога даже таким экзотическим способом, и – презирает «фарисеев», как тот, евангельский, – «грешника». Впрочем, едва ли случай, приведенный Иисусом, мог иметь место в «реальной жизни»: не будем забывать, что это притча, анекдот, где жизнь дана в утрированном виде. «Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди» – это произносится даже не в мыслях, точнее, не произносится даже в них, а не то, что вслух – это самоощущение. Точно так же и реальные «мытари» обычно не молят о милости на людях, не бьют себя в грудь…

И в заключение сегодняшней передачи нельзя не сказать о том, что завтра не только Неделя о мытаре но и собор новомученников и исповедников Российских, то есть тех, кто своей смертью и страданиями за веру доказал, что веровал не по-фарисейски. Но русская церковь вспоминает завтра не только тех священнослужителей, монахов и мирян, что были расстреляны или замучены, а потом прославлены, но и всех погибших и пострадавших «в годину гонений за веру Христову», т.е. за период от Ленина до Горбачева. Иными словами, завтра, в первое воскресение февраля, наш общенародный праздник. К сожалении не воспринимаемый как таковой по многим причинам, говорить о которых сейчас нет возможности. Важно понять вот что: те, кто погиб или претерпел страдания за веру показали, что праведность вовсе не всегда – лицемерие, как это иногда думают, что не все постящиеся и молящиеся – «фарисеи». И нам есть на кого показать, если нас попросят показать истинных христиан – это наши новомученики, количество которых превосходит число всех принявших смерть за Христа за все время гонений на Церковь в Римской империи..