«Страницу и огонь, зерно и жернова,
Секиры острие и усеченный волос,
Бог сохраняет всё, особенно слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос…»
(И. Бродский)

Поэзия – дар Божий или демоническая инвольтация, евангельский талант или  занятие, отвлекающее от спасения, «слова прощенья и любви», как сказал Бродский в стихотворении, посвященном памяти Ахматовой, или суетная игра в бисер? Споры об этом ведутся издавна, особенно в церковной среде. Однако из века в век души все новых и новых людей просыпаются, внимая поэтическим строкам, заставляющим от тленного поднять взор – к вечному, снова и снова стихи становятся ступеньками, ведущими к Небу, и во все времена строки Священного Писания являются  образцами высокой поэзии, вдохновляющей поэтов на новые произведения…

Сегодня на «Правмире» ^[2] мы беседуем  с теми современными  поэтами, для кого христианская вера является не просто фактом личной жизни, но и содержанием творчества. Один из них – Яна Батищева.

Семь стихотворений Яны Батищевой

* * *

Я жду Последнего Суда,
Который называют Страшным.
По мне — страшней безумства ваши,
Хитросплетения неправд
И зол… О, День, которому вчерашним
Не стать судил Ты никогда,
Гряди! Как утра в полночь жажду,
Господь мой, Твоего суда.

Жди

«Sint lumbi vestri praecincti et lucernae ardentes» (лат. — Лк.12,35)

Ужин давно на столе, масло долито в светильник,
Сладким багряным вином полон скудельный сосуд,
Хлеб полотенцем накрыт, шорохи вечера стихли.
Дверь, что прикрыта едва, не запирай на замок:
Там, где златая звезда зимнюю ночь освещает,
Там вдалеке по камням верные слушай шаги…

* * *

Ничего не происходит
В древнем городе детей,
Только ветер хороводит
В кронах лип и тополей.
Спят усталые игрушки
Тех, кому за пятьдесят,
У подъезда три старушки
На скамеечке сидят
И привычно песнь заводят
Из последних новостей -
Ничего не происходит
В спящем городе детей…
Лишь — ненастнее погода,
Лишь — холодный ветер злей,
Лишь с ума от боли сходит
Самозваный Прометей.

Птица

З.Г. моему дорогому другу

- Что осталось? Вдыхать стихи,
Выдыхать потеплевший воздух,
Притворяясь глухой, глухим
Напевать о далеких звездах,
Петь в полголоса, погрузив
Взгляд в закрытое сеткой небо,
Петь о звездах хрустально-бледных,
Так похожих на нас вблизи…

- Что осталось? Черновики,
В кроне дуба умолкший ветер,
Прутья ивы от ветхой клети
Птицы, выкормленной с руки.
И так тихо в ночном саду,
Что теперь на кусочек хлеба
Я приманиваю звезду -
Вместо птицы, обретшей небо.

* * *

О.Ш.

Я горлица, а ты — орлица!
И пусть не схожи наши лица,
Мы небом призваны одним:
Летим, сестра моя, летим!

Я горлица, а ты — орлица!
Пусть голос с голосом разнится,
Но вместе призваны с тобой
Мы петь, сестра моя! О, пой!

Кто горлица, а кто орлица -
Не суть. И в час когда проститься
Настанет срок, сестра моя,
Надежду в сердце затая
На встречу, как весны ждет птица -
Ждать будешь ты, ждать буду я!

* * *

Е.Е.

Вижу мир — точно море — колышется волнами,
А над ним золотые лучи…
Эту чашу немыслимой горечи полную
Как без ропота пить, научи!
Как идти ни сомнений, ни страха не ведая
По волнам, Боже мой, Боже мой!
И как тонущий Петр, спасения требуя,
Не погибнуть на зыби земной…

* * *

Казалось, вечно вьюга завывает,
Напрасна смена вех календаря -
Так стыло сердце бедолаги Кая,
Так замершая Нарния ждала
Весны — сто лет. А снег блестел до боли
В зажмуренных глазах детей земли,
Что на ступенях темный лед кололи
И плоть дорог лопатами скребли.

И несся в небо звук невыносимый -
Как древний плач утратившего рай
За золотую дольку апельсина.

Как на ступенях Иерусалима
Ты мог забыть, что ты — не только глина,
Адам?.. Адам, постой, не умирай!

Вера, наука, поэзия

Яне  Батищевой 35 лет, она – ученый,  научный сотрудник Института прикладной математики им.М.В. Келдыша Российской Академии Наук, кандидат физико-математических наук, живет в Зеленограде под Москвой.

^[3]

Яна Батищева

Физику и биологию она любила с детства и поступила после школы в МФТИ, на  факультет физико-химической биологии (сейчас его название: «факультет молекулярной и биологической физики»). Статьи и монографии, участие в выпуске сборника переводов Максвелла, научные открытия – исследовательский взгляд на мир не только не вступает у Яны в противоречие с верой (противоречие, к слову, сколь широко озвученное в мире, столь и надуманное), но органично сосуществует  с взглядом поэтическим.

Профессиональным поэтом Яна себя не считает, но дар поэтического слова, данный от Бога, помогает ей жить: несколько лет у Яны – тяжелое онкологическое заболевание. Связанные с ним страдания, бесконечную череду операций, долгие процедуры лечений Яна воспринимает,  подобно многим православным людям, как посещение Божие.

Крещеная в возрасте месяца, ко Христу Яна пришла с детства и жизни без Него не мыслит. И на науку, и на поэзию, и вообще на жизнь, которую она воспринимает в целостной полноте, не деля на части, Яна смотрит как на призвание Божие:

« Я верю во Христа с детства. И я верю, что Господь призывает человека к чему-то, осуществляет призвание человека через обстоятельства его жизни. И это не обязательно пение и чтение в храме (хотя и это возможно), а всюду в жизни, к любому доброму делу человек может быть призван: строить, готовить пищу, учить, лечить, писать повести, стихи, исполнять музыку… да что угодно, любое доброе направление человеческой деятельности — все это может быть для кого-то призванием от Христа».

Стихи Яны Батищевой можно прочесть в основном в интернете, на ее странице портала «Стихи.ру». Три маленькие книжечки, изданные еще более маленькими тиражами – «Феникс», «Я слушаю ветер» и «Тихих два слова» (в соавторстве с Н. Кошиной) – мгновенно разошлись среди друзей Яны и ее постоянных читателей. Глубина и чистота отношений с Христом, чуткость и сострадание ко всякому живому дыханию, славящему Господа, укрепленное опытом собственных страданий (сейчас, когда я это пишу, Яна перенесла очередную тяжелейшую операцию, средства на которую, как всегда, собирали с миру по копейке через интернет ее друзья), любовь к жизни – все это есть в ее поэтических строках  и помогает жить не только ей самой, но и тем, кто любит ее стихи.

- Яна, как известно, никакой поэт не является «самородком» в том смысле, что – не пишет на пустом месте, прежде чем писать стихи, мы сначала учимся их читать. Кто твои любимые поэты?

-  Первой, еще детской любовью, для меня была поэзия Золотого Века, в основном Тютчев и Фет. Еще Ахматова ^[4] – поздняя, и Бальмонт.

-Есть разные мнения о природе поэтического творчества. Одно такое: поэзия – от Бога, это творческий дар и задание человеку, евангельский талант, который мы не имеем права зарывать в землю. А другое – такое: поэзия, как и все творчество вообще, есть дело сомнительное, суетное, а то и впрямую греховное, потакающее тщеславию и другим страстям, а то и прямо бесовское, человеку должно не стихи писать, а молиться, поститься и спасать душу от ада, обычно при этом обильно приводятся цитаты из св. отцов… Возникала ли когда-нибудь такая проблема перед тобой, думала ли ты об этом?

- Мне чужды крайние точки зрения. Конечно, поэзия – это один из даров Божиих человеку, и человек может его использовать и во благо, и во зло.

Чудесный пример соединения высокой поэзии и глубокого богословия имеется в творчестве святителя Григория Богослова ^[5]. Один из древнейших памятников поэзии – и одновременно образец молитв христиан всех времен – псалмы царя и пророка Давида. Отрицательные примеры, не стоит, думаю, приводить.

-Есть понятие «Богослужебная поэзия». Как ты считаешь, возможно ли ее развитие, могут ли быть созданы сегодня полноценные, не слепо подражательные, Богослужебные произведения или даже какие-то новые их формы? Могла бы ты сама написать канон или акафист?

- Я никогда не думала о том, чтобы писать каноны и акафисты. Конечно, я верю, что полноценные, не слепо подражательные Богослужебные произведения могут быть созданы и сейчас, и в будущем, ибо Христос всегда, днесь и во веки Тот же, и Он действует в Своей Церкви.

- Яна, как  ты пишешь стихи?

- Удивительный вопрос! Ответить на вопрос «как»  — значит описать способ действия…  Я  не знаю способ действия, у меня нет метода, технологии написания стихов. И каждый раз, написав стихотворение, я не знаю,  напишу ли следующее. Если допустимо такое сравнение, когда начинаешь писать стихотворение,  это в чем-то похоже на воспоминание…

- Стихи  как   воспоминания о событиях твоей жизни или отражение глубин твоего внутреннего мира?

- Трудно сказать определенно. События, безусловно, влияют. Позволю себе еще одно сравнение: в чем-то стихи  похожи на сны. Иногда понятно, какие события, впечатления, полученные при бодорствовании, повлияли на то, что видишь во сне, но иногда это совсем не очевидно. Остается только удивляться, откуда что взялось.

Мне никогда не получалось написать стихотворение на заданную тему. У меня есть неудачный опыт «написания стиха на заказ», я потерпела полное фиаско – получилась такая ерунда, что самой стыдно читать  было.

- Как, с чего  начинается твое стихотворение?  «Звон колокольчиков», как у Ахматовой?

- Да нет никаких колокольчиков… Бывает так, цепляет, захватывает некоторая словесная форма, образ или часть образа, которая может взяться откуда угодно.

- То есть приходит идея, в платоновском смысле?

- Нет, это скорее похоже на то, как если бы была некая картина, закрытая бумагой или завесой. Бумага надрывается, и ты видишь только часть картины. И ты понимаешь, что это часть целого, и ты должен его дописать, найти недостающие элементы. А иногда и убрать лишнее.

- У тебя есть научное открытие в области физики. Написание стихотворения сравнимо с научным открытием как процесс вдохновенный?

- Это сравнивать трудно. Если можно назвать это открытием, мне удалось построить удачную математическую модель, которая прояснила некоторые непонятные экспериментальные данные, и этому предшествовал длительный рациональный поиск, там другая реальность, не художественная.  Реальность природы.

^[6]

Яна Батищева

- А как ты относишься к такому  затасканному вопросу, как вечное противоречие между физиками и лириками?

- Думаю это противоречие — надуманное и искусственное.

Если человек, изучая физику, не научится внутренним чувством  ощущать красоту и  внутреннюю гармонию ее  явлений и законов, выраженную математическим языком, маловероятно, что он сможет что-то сделать как исследователь.

Тем, кто занимается аэродинамикой полета, известно, что самолет должен быть красивым для того,  чтобы летать. Некрасивое крыло не сможет полететь.

- У тебя тяжелая болезнь, онкологическая, и ты в ремиссии…

- Да, слава Богу, сейчас в ремиссии. Так получилось, что до 30 лет у меня даже карты в поликлинике не было, а потом проблемы стали появляться одна за другой… Всю жизнь была здоровой и активной, а в 2009 году фактически слегла. Сейчас я на ногах – благодаря помощи врачей и моих друзей. Хочу воспользоваться случаем воспользоваться случаем и поблагодарить всех, кто мне помогал, и особенно Елену Викторовну Тростникову ^[7] из фонда «Человек и его вера».

- Тебя изменила болезнь?

- Пожалуй, да. И хотя диагноз меланомы не принес в мою жизнь какого-то резкого поворота,  я не давала обетов и т.д. , но внутри как-то исподволь менялись приоритеты, отношения к самым главным в жизни вещам. Собственно,  это начало происходить несколько раньше, когда в моей жизни были ситуации, поспособствовавшие  тому, чтобы задуматься о такой перспективе, это было за несколько лет до того как я действительно серьезно заболела. И тогда в моей жизни  стали появляться люди,  с которыми у меня завязалась настоящая, глубокая дружба. И стали снова появляться стихи…

- Снова?

- Я немного писала стихи в старших классах школы. В этом возрасте многие пишут. Это было не очень серьезно. Само собой прошло, как я думала, навсегда. Оказалось, нет.

- Яна, был ли у тебя когда-нибудь момент выбора в христианстве: православие или?.. Ты пришла в православную Церковь просто потому, что она в России всюду, или у тебя есть осознанное отношение: истина – только здесь?

- Так получилось, что в Церкви я была с детства, но момент осознанного выбора тоже был. Вы, наверное, помните, в начале девяностых, даже в конце восьмидесятых, среди православных людей большое хождение имели машинописные и даже рукописные тексты, посвященные «концу света»,  пророчества непонятных старцев, красочно расписывающих ужасы пришествия антихриста и т.п. В то же время доступ к нормальным, адекватным христианским текстам практически отсутствовал. Когда я читала эти, с позволения сказать «пророчества», во мне все протестовало – я ощущала глубинное противоречие между ними и Евангелием Христовым. Тогда я сказала себе: «если все это и есть православное христианство, то здесь истины быть не может».

В то же время я считала, что скоропалительные решения принимать не следует, они были бы совершенно неуместны. И я подумала, что нужно узнать побольше о христианстве – ведь опыт детской веры не был мною забыт. Я считаю промыслительным, что мне попались в руки книги диакона Андрея Кураева – я подумала, что вера этого человека может быть и моей верой.

- Есть слова митрополита Антония Сурожского ^[8]: «Никто не мог бы прийти ко Христу, если бы не увидел однажды Его свет в глазах человека…». Есть в твоей жизни такие люди?

- Мне трудно назвать кого-то одного – я могла бы назвать много имен, хотя люди эти широко не известны. Среди них – мой покойный отчим дядя Сережа, Сергей Плотников. Он прожил очень недолгую, но очень светлую жизнь.

-  Ты борешься с тяжелой болезнью. Как для тебя, глубоко верующего человека, открылся в твоей болезни Христос, Его тайна, и  насколько это возможно рассказать?

- Мне не хотелось бы привязывать разговор о Христе именно к  болезни. Для  многих людей страдание открывает путь ко Христу, я знаю, но у меня опыт страдания пришел уже после опыта Встречи. Я узнала о Христе еще в раннем детстве от своих родителей. Мне очень повезло. Это самое  большое сокровище, которое они мне могли дать, и они мне его дали. В самые тяжелые моменты я знала – не рационально, а «ощутительно», что Христос со мной. У меня было ощущение Его присутствия, и это давало невыразимую радость, совершенно несоответствующую внешним беспросветным и тяжелым обстоятельствам.

Правмир. ру